гроза, которую у воспринимающего есть основания опасаться. Реальность угрозы не зависит от намерения того, кто угрожает, привести угрозу в исполнение. Другими словами, независимо от того, намеревался ли говорящий привести угрозу в исполнение или нет, угроза будет являться реальной, если у воспринимающего имелись основания ее опасаться. Признак реальности угрозы является исключительно юридической конструкцией, то есть конвенцией о том, какие из речевых (шире — семиотических) действий будут являться неправомерными. Реальность угрозы не может быть установлена при помощи лингвистического анализа речевого произведения, таким образом, вопрос о реальности угрозы выходит за пределы компетенции лингвиста-эксперта.