1. В административном праве (ранее — в уголовном) признак объективной стороны правонарушений против личности (против чести и достоинства личности). Отсутствие в объективной стороне правонарушения данного признака исключает административную ответственность по ст. 5.61. Это означает, что из всех действий, которые умаляют честь и достоинство лица, в административном порядке преследуются только те, которые выражены в неприличной форме. Это не исключает ответственности лица за умаление чести и достоинства в приличной форме, например, при компенсации морального вреда (необязателен признак «неприличное» и в делах по ст. 282 УК РФ), из чего следует, что норма ст. 5.61 КАП РФ (ранее — норма 130 УК РФ) не является определением юридического оскорбления.

Один из фактов, которые необходимо установить в ходе проведения лингвистической экспертизы, как правило, по делам об оскорблении — формулируется в вопросе «Выражена ли оценка (информация) в неприличной форме?». Традиционно в практике проведения лингвистических эксперта к неприличной форме относятся выражения, которые содержат м себе непристойности, нецензурные (обсценные) языковые средства также сравнения лица с одиозными историческими или литературными персонажами.

Особо стоит отметить, что последний класс (сравнение с одиозными историческими или литературными персонажами) так называемых неприличных форм «заимствован» лингвистами из одного из комментариев к УК в то время, когда оскорбление еще представляло собой уголовно-правовую норму (как и шестно, комментарии не являются источником права). Значимость н шачение данного класса не вытекает из современных норм права и является не более чем субъективной интерпретацией бывшей нормы 130 УК РФ конкретным комментатором УК. Несмотря на но, такое толкование словосочетания «неприличная форма» достаточно распространенным.

Ориентация же при проведении лингвистической экспертизы на комментарии законодательства (п даже в некотором смысле — на сами правовые нормы), а не на лингвистические теории и методики, которые позволяют устанавить факты, является, по меньшей мере, не обоснованной. В лингвистической экспертологии существует два подхода к квалификации формы выражения содержания как неприличной. Первый подход пытается увязать неприличную форму инвективности конкретного высказывания или конкретной лексической формы.

Предполагается, что наиболее инвектогенные формы образуют класс, который имеет имя «неприличная форма». Вторая концепция связывает объем и содержание понятия «неприличная форма» с типом языковых средств на шкале их норма- пошлости, предполагается, что к неприличной форме относятся обцепные слова и выражения, а также табуизированные выражения, которые содержат непристойные смыслы. Обе концепции представляют собой конвенциональные, а не (описательные) решения проблемы.

Следствием этого является тот факт, что в любой лингвистической экспертизе, в которой осуществляется попытка установить приличность/неприличность формы выражения, устанавливается не факт формы выражения содержания, а принимается решение — считать конкретную форму неприличной. Это возникает в силу следующих причин. Любой класс задается пропозициональной функцией (Например, «X отец Платона»), а не именем класса. При подстановке постоянных на место X (в случае X отец Платона — собственного имени Аристон) искомое высказывание будет приобретать значение истины или лжи. Следствием этого является то, что в результате будет получено два класса: один класс, который в данном примере включает в себя один объект (отца Платона, который имеет имя Аристон), удовлетворяющий данной пропозициональной функции, и второй класс, который делает данную функцию ложной.

Представленные выше решения заключают в себе следующие пропозициональные функции: X — имеет высокую (в данном случае необходимо договориться, какая степень будет высокой) степень оскорбительности (первый подход); X — табуизируется на всех контекстах русского языка (второй подход). Эти пропозициональные функции при подстановке в них постоянных способны приобретать значение истины или лжи, что влечет выделение классов единиц, которые будут удовлетворять данным функциям.

Вопрос о том, называть ли выделенные классы словосочетанием «неприличная форма» не имеет эмпирического содержания, это вопрос конвенции, которую можно описать следующим высказыванием: «Будем считать (будем называть) то, что табуизируется на всех контекстах (имеет высокую степень оскорбительности) неприличной формой». Такое решение, однако, имеет вполне конкретное юридическое содержание: если мы будем называть те или иные средства неприличными и употреблять это слово в экспертизе, то это будет являться одним из оснований для принятия положительного решения по статье 5.61. КоАП РФ (Оскорбление). Таким образом, квалификация форм как приличных или неприличных в настоящее время представляет собой конвенцию и весьма опосредовано связана с установлением фактов.

Этому способствует тот факт, что пропозициональной функции «Поведение вида X признается в социуме неприличным» удовлетворяет достаточно большой и неопределенный класс объектов (например, неприличным в социуме считается обращение к старшим на «ты», производство любых оскорбительных речевых актов по отношению к лицу, даже тех, которые не включают в себя обсценные слова и выражения и др.). Сужение же этого класса является произвольным решением, и обоснование такого сужения не может быть мотивировано фактами, оно полностью находится в области решений. В настоящее время большее распространение получила концепция, которая отождествляет неприличное с обсценным и непристойным.

Таким образом, в области установления фактов лингвистическое исследование ориентировано на пропозициональную функцию «X табуизировано на всех контекстах языка», что, вероятно, в большей степени соответствовало духу уголовно-правовых норм, согласно которым преступление включает в себя конвенциональный признак «общественная опасность» . Однако при таком подходе при проведении экспертизы экспертам необходимо осознавать, что выражение «Неприличное — это то, что табуизировано на всех контекстах языка» не является утверждением о фактах, но представляет собой конвенцию, спор о правильности которой не имеет никакого эмпирического значения.