Право на честь, достоинство и репутацию является высшей ценностью: «никто не может подвергаться произвольным посягательствам на его честь и достоинство» (ст.12 Всеобщей декларации прав человека).

В Конституции РФ установлены право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защита чести и доброго имени (ст.23), достоинство понимается как абсолютная ценность любой личности, охраняемая государством (ст.21). Честь и достоинство являются естественными нематериальными и неотчуждаемыми правами личности (ст.150 ГК РФ). 

В российском законодательстве гражданско-правовой способ защиты чести, достоинства и деловой репутации сформулирован в ст.152 ГК РФ. Гражданско-правовую ответственность влечет речевое действие, в результате которого появляется высказывание, содержащее не соответствующие действительности сведения, порочащие честь, достоинство или деловую репутацию гражданина, деловую репутацию юридического лица и иных субъектов гражданских правоотношений.

Объектом диффамационных речевых действий являются общественные отношения, складывающиеся по поводу реализации естественного, гарантированного законом права на честь, достоинство и репутацию. Распространение порочащих сведений, не соответствующих действительности направлено на причинение ущерба общественной оценке, репутации, отношениям чести.

Определения чести, достоинства и репутации в законодательстве отсутствуют. Понятия эти близки по своему содержанию, частично совпадают, а иногда вообще определяются друг через друга. Именно посредством этих категорий дается оценка поведению лица в обществе. Поэтому в первую очередь необходимо уяснить их содержание. В юридической науке существуют работы, раскрывающие содержание терминов «честь», «достоинство», «деловая репутация».

Так, по мнению А.М. Эрделевского, честь - это «сопровождающееся положительной оценкой общества отражение качеств лица в общественном сознании» (Эрделевский А.М. Компенсация морального вреда. М., 1996. С. 16). А.Л. Анисимов при определении чести различал два аспекта – объективный и субъективный. «Честь – это и общественная оценка общественного познания, и стремление поддержать свою репутацию».

Он подчеркивал, что субъективная сторона чести «заключается в способности человека оценивать свои поступки, действовать в нравственной жизни в соответствии с принятыми в этом обществе моральными нормами, правилами и требованиями» (Анисимов А.Л. Честь, достоинство, деловая репутация: гражданско-правовая защита. М., 1994. С.8). Таким образом, с объективной стороны честь «представляет собой оценку личности обществом», с субъективной – это «оценка конкретным человеком своей личности в обществе» (Воробьев А.В. Опровержение в СМИ как способ гражданско-правовой защиты личных нематериальных благ. СПб., 2009. С.30).

Достоинство личности, в понимании А.Л. Анисимова, это «самооценка личности, основанная на ее оценке обществом» (Анисимов А.Л. Указ. раб. С.14). В Постатейном научно-практическом комментарии к Конституции РФ под редакцией академика О.Е. Кутафина под достоинством понимают «осознание самим человеком и окружающими факта обладания им определенными этическими и интеллектуальными качествами» (Постатейный научно-практический комментарий к Конституции Российской Федерации/Под ред. академика О.Е. Кутафина. М., 2003. С.213).

В отличии от чести, достоинство есть не просто оценка соответствия своей личности и своих поступков социальным (моральным) нормам, но прежде всего ощущение своей ценности как человека вообще (человеческое достоинство), как конкретной личности (личное достоинство), как представителя определенной социальной группы или общности (профессиональное достоинство), ценности самой этой общности (национальное достоинство).

В законодательстве и судах честь и достоинство рассматриваются во взаимосвязи. Например, в апреле 2009 г. Басманный суд г. Москвы посчитал, что сведения, распространенные в статьях «В Чечне похищают друзей семьи Кадырова» и «История одного похищения» («Новая газета»), задевают честь и достоинство Р. Кадырова, и удовлетворил требования последнего о публикации опровержения и выплате компенсации морального вреда.

Под деловой репутацией А.М. Эрделевский понимает «сопровождающееся положительной оценкой общества отражение деловых качеств лица в общественном сознании» (Эрделевский А.М. Указ. раб. С.80). А.В. Воробьев придерживается мнения, что «под деловой репутацией гражданина следует понимать общественную оценку, общее мнение о профессиональной, служебной деятельности гражданина; под деловой репутацией юридического лица – общественную оценку, общее мнение об уставной деятельности данной организации». Он также отмечает, что «деловая репутация вовсе не обязательно должна быть связана с предпринимательской или иной экономической деятельностью и, значит, может подлежать в определенных случаях защите в судах общей юрисдикции» (Воробьев А.В. Указ. раб. С.35).

Так, в декабре 2013 г. Арбитражный суд Свердловской области удовлетворил исковые требование общества «Экос» к ООО Медиа группа «Капитал». В числе других в речевом материале содержались сведения: «Это общество с 2005 года использует метод «капсуализации» шлама с получением материала «буролитовая смесь», признанного Приказом Ростехнадзора №456 от 4 июня 2010 года экологически опасным материалом. По сути, все эти годы ЗАО «Экос» занимается незаконной преступной деятельностью». В решении суда, в частности, было сказано: «Спорные сведения формируют представления о нарушении ООО «Экос» норм деловой этики и норм закона, выставляя его исключительно в негативном свете как о преступной организации, которая занимается криминальной (незаконной) деятельностью, т.е. умаляют и порочат деловую репутацию <…>» (решение суда доступно по ссылке: http://docs.pravo.ru/document/view/49821449/56630650/).

В октябре 2013г. Арбитражный суд г. Москвы полностью удовлетворил иск Института стволовых клеток человека к Медиахолдингу «Эксперт». Предметом разбирательства стала статья (автор А. Лонская) в журнале «Русский репортер» «Деньги на крови младенцев» (№3 (281) 24.01.2013), в которой деятельность принадлежащего ИСКЧ Гемобанка по депонированию стволовых клеток пуповинной крови названа мошенничеством. Суд пришел к выводу, что в оспариваемой статье изложены личные авторские суждения, выражающие субъективное негативное отношение к предпринимательской деятельности ИСКЧ, неполно и односторонне предоставлена информация, приведены факты, не соответствующие действительности, ущемляющие права и деловую репутацию ИСКЧ в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности.

Честь, достоинство и репутация личности неотчуждаемы и непередаваемы и принадлежат гражданину с рождения. Они неразрывно связаны между собой, являются нематериальными благами и характеризуют духовный мир человека. Эти качества свойственны любому человеку, но осознаются они по-разному. Однако закон, защищая честь и достоинство каждого человека и гражданина, в равной степени допускает право каждому самостоятельно определять, задеты ли они в конкретном случае. Ст.152 ГК РФ защищает честь, достоинство и (или) деловую репутацию граждан (в том числе умерших), деловую репутацию юридических лиц и иных субъектов гражданских правоотношений.

Субъектом гражданского правонарушения (причинителем вреда) является гражданин, юридическое лицо либо иной субъект гражданских правоотношений, в результате действия (бездействия) которого причинен вред охраняемым правам и законным интересам иного лица, а равно создана угроза причинения вреда.

Ответчиками (соответчиками) в суде выступают:

• гражданин, распространивший порочащие сведения (например, в сети Интернет); 
• журналист (автор текста, в том числе созданного на основе информации, переданной редакции СМИ для распространения, а равно лицо, непосредственно подготовившее сообщение для СМИ); 
• лицо, сообщившее журналисту или редакции СМИ информацию;
• лицо, подписавшее и (или) распространившее документы, использованные журналистом или редакцией СМИ; 
• редакция СМИ, если она является юридическим лицом (редакцию в суде представляет главный редактор);
• учредитель СМИ (если редакция СМИ не является юридическим лицом).

Право выбора ответчиков в подавляющем большинстве случаев принадлежит истцу.

Сложности при установлении нарушителя могут возникнуть при распространении речевого произведения в сети Интернет. Например, в октябре 2013г. суд Екатеринбурга удовлетворил иск А. Филатовой к мэру Е. Ройзману в связи с распространением в его блоге записи о том, что Филатова подозревалась в убийстве двух человек. На суде адвокат Ройзмана настаивала на том, что блог мэру не принадлежит, установить, кто конкретно написал скандальный пост, не предоставляется возможным. Однако суд с доводами адвоката не согласился.

Объективная сторона правонарушения

При гражданско-правовом деликте фактом деяния является распространение не соответствующей действительности информации определенного содержания в отношении конкретного лица. Установление факта деяния сводится к выяснению того, что именно, кем, как и в отношении кого распространено. Деликт считается состоявшимся, если сведения были распространены хотя бы одному третьему лицу. Бремя доказывания факта распространения лежит на истце.

Важным признаком объективной стороны деликта является распространение именно порочащих сведений, истец должен доказать их порочащий характер. В настоящее время руководством к пониманию данного термина служит Постановление Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц» (2005).

В этом документе говорится, что судам под порочащими сведениями следует понимать, в частности, сообщения, «содержащие утверждения о нарушении гражданином или юридическим лицом действующего законодательства, совершении нечестного поступка, неправильном, неэтичном поведении в личной, общественной или политической жизни, недобросовестности при осуществлении производственно-хозяйственной предпринимательской деятельности, нарушении деловой этики или обычаев делового оборота, которые умаляют честь и достоинство гражданина или деловую репутацию гражданина либо юридического лица». Иными словами, это сведения о нарушении норм права, профессиональной этики или морали.

Например, в решении Арбитражного суда Алтайского края по иску ООО «СИБНОВА» к МБУ г. Барнаул «Редакция газеты «Вечерний Барнаул» о защите деловой репутации в связи с публикацией статьи Т. Поповой «Таймшер: время вышло?» было заявлено, что «указанные сведения порочат и умаляют деловую репутацию ООО «СИБНОВА», поскольку способны убедить неопределенный круг лиц, ознакомленный с ними, в том, что ООО «СИБНОВА» оказывает некачественные услуги и обманывает клиентов, следовательно, проявляет недобросовестность при осуществлении предпринимательской деятельности, нарушает нормы действующего законодательства» (решение суда доступно по ссылке: https://rospravosudie.com/court-as-altajskogo-kraya-s/judge-lezhneva-n-d-s/act-308113545/).

В частности речь шла о следующих сведениях: «стоя у подъезда офиса на ул. Интернациональной, 48б, без вывесок и опознавательных знаков»; «зайдя на сайт ФНС России, обнаружил, что в ЕГРЮЛ фирма не значится, по ИНН тоже не удалось найти сведения о ней»; «что по тем, что по этим таймшерам, кстати сказать, так никто из Барнаула и не выехал».

Обратим внимание на то, что ст.152 ГК РФ (в ред. от 02.07.2013 №142-ФЗ, вступившей в силу с 01.09.2013), фактически разделяет ответственность за диффамацию и ответственность за дезинформацию, последняя ранее не влекла наказания по закону. Кроме того, отличия касаются и процедуры рассмотрения спора, например, в части доказывания соответствия действительности сведений. Ответственность (за исключением положений о компенсации морального вреда) предусмотрена за распространение любых не соответствующих действительности сведений о гражданине, если такой гражданин не докажет несоответствие указанных сведений действительности.

Важный вопрос, касающийся исследуемого деликта, касается формы распространения сведений. Постановление рекомендует судам различать утверждения о фактах, соответствие действительности которых можно проверить, и оценочные суждения, мнения, убеждения. Последние имеют иммунитет от гражданских исков по ст.152 ГК РФ, поскольку, являясь выражением субъективного мнения и взглядов ответчика, не могут быть проверены на предмет соответствия действительности. Например, в феврале 2014г. Арбитражный суд Москвы отклонил иск OOO «Речфлот» к ЗАО «Редакция газеты «Московский комсомолец» о защите деловой репутации, указав, что сведения, содержащиеся в статье И. Бобровой «Везут, как утопленников», являются мнением.

Другие примеры. В мае 2013г. был удовлетворен иск В. Бегунова (Екатеринбург) к К. Форманчуку в связи с распространением последним высказываний: «Музыканта группы «Чайф» признали виновным в оскорблении через twitter», «Возбудили дело по ч.2 ст.5.61 КоАП РФ…». В апреле 2014г. Преображенский суд г. Москвы в полном объеме удовлетворил иск о защите чести и достоинства вице-спикера Госдумы В. Васильева к В. Шендеровичу. Поводом для разбирательства стала статья «Антифашисты с бананами», в которой содержалось высказывание о Васильеве, выраженное в форме утверждения о факте: «Бывший милиционер, защитивший, пополам с жириновцем Абельцевым, одну на двоих ворованную диссертацию <…>». В апреле же Савеловский суд Москвы частично удовлетворил иск М. Влади к ЗАО «Экспресс-газете» в связи с публикацией статьи под заголовком «Андрей Соколов чуть не сгорел во время секса с Мариной Влади».

Объективная сторона правонарушения предполагает, что распространенные порочащие сведения не соответствуют действительности. Бремя доказывания соответствия действительности сведений лежит на ответчиках. Так, в деле ОАО «Газпром Нефтехим Салават» и редакцией газеты «Московский комсомолец» (декабрь 2013) суд удовлетворил требования истца, так как ответчик не предоставил доказательств соответствия действительности сведений.

В числе прочих порочащими были признаны сведения: «В 2006 году новые владельцы компании заставляли работающих на предприятии под угрозой увольнения продавать свои акции некой фирме «Салаватинвест». А пенсионеров принуждали к продаже акций стращая тем, что они не получат ни копейки помощи от родного предприятия, которому отдали силы и здоровье». Сведения были распространены в статье «Кислая мина» (Е. Костицын), размещенной на уфимском портале «МК».

Напротив, в октябре 2013г. Острогожский суд Воронежской области решил отказать С. Логвину в удовлетворении иска к редакции газеты «Острогожская жизнь», Острогожскому отделению партии «Единая Россия». Поводом для обращения Логвина в суд стала статья «Исключен из рядов партии», в которой сообщалось, что тот исключен из «Единой России» единогласным голосованием членов местного отделения «ЕР» за «действия, наносящие ущерб политическим интересам» партии. В своем решении суд пришел к выводу, что в статье содержатся утверждения о событиях, которые имели место в действительности.

Другой пример. В январе 2013г. Первореченский суд Владивостока оставил без удовлетворения иск В. Басманова к ЗАО «Издательский дом «Комсомольская правда». Суд установил, что сведения, опубликованные в статье «Бывший милиционер, который убивал людей из-за квартир, сядет пожизненно», содержались в официальных пресс-релизах суда и следственного управления.

Оспариваемые сведения должны касаться определенного лица. Распространенные порочащие сведения должны позволить персонифицировать субъекта гражданских правоотношений, на чьи личные неимущественные блага совершено посягательство. По этой причине, например, в ноябре 2013г. Тверской суд Москвы отказал в иске о защите чести и достоинства представителям «Российской партией пенсионеров за справедливость» к журналистке Божене Рынска, которая в блоге написала: «Сегодня я вдруг ощутила к потоку бабок-дедок страшную утробную ненависть… Захотелось, чтобы почти все они поскорее отправились к праотцам», «доживать им осталось не так-то много, а наш век своим тупым голосованием реально заедают».

Похожий случай, также не имеющий юридической перспективы, связан с высказыванием И. Охлобыстина на концерте в Новосибирске в декабре 2013г.: «Я бы их всех <геев> живьем в печку запихал. Это Содом и Гоморра». В январе 2014г. гей-активист Н. Баев обратился в Тушинский суд Москвы с иском о защите чести и достоинства, он просил суд признать слова Охлобыстина унизительными и обязать его извиниться перед гей-сообществом, также исковые требования касались компенсации морального вреда. Кроме того, он обратился в Генпрокуратуру РФ с заявлением о возбуждении уголовного дела об экстремизме.

То есть третьи лица должны иметь возможность идентифицировать лицо, о котором шла речь в произведении. Так, в феврале 2013г. Люблинский суд Москвы удовлетворил иск К. Костина к А. Навальному в связи с распространением блогером статьи «Разобрались мы с Черногорией. Поучительная история», в которой оппозиционер обвинил Костина в подделке подписи на документах о фирме в Черногории якобы принадлежавшей блогеру, назвал его «аферистом», а Фонд развития гражданского общества – «специализирующемся на всякой чернухе, подделках, фальсификациях».

Наряду с установлением факта деяния устанавливаются вредные последствия (ущерб личным нематериальным благам, а равно факт наличия угрозы этим благам) и причинная связь между фактом деяния (распространением) и вредными последствиями (при наличии последствий или угрозы возникновения ущерба). Бремя доказывания факта наступления вредных последствий в результате распространения порочащих сведений несет истец. Кроме того, дополнительно могут учитываться время, способ, территория распространения, участие иных распространителей.

На сегодняшний день ст.152 ГК РФ применяется широко. При этом, видимо, не всегда суды уделяют должное внимание судебной лингвистической экспертизе. Например, резонанс вызвало решение Басманного суда Москвы (декабрь 2013), который в полном объеме удовлетворил иск федерального судьи Д. Гордеюка и судьи в отставке Ю. Беспалова к «Новой газете» и журналисту Н. Гирину. Поводом стала публикация статьи «Ваш плагиат, Ваша честь?», в которой шла речь о наличии в диссертации Горделюка некорректных заимствований из работы его научного руководителя Беспалова. Между тем, статья строилась на фактах, опубликованных сообществом «Диссернет», автор же пытался дать этим фактам оценку. Аналогичный иск был удовлетворен Пресненским судом Москвы к «The New Times» и обозревателю З. Световой в связи с публикацией статьи «Плагиаторы в мантиях».

Субъективная сторона правонарушения

При гражданском правонарушении субъективная сторона характеризуется наличием вины (умыслом, простой или грубой неосторожностью) и противоправностью деяния. Под противоправностью обычно понимается нарушение чужого субъективного права без должного на то уполномочия (Кофман В.И. Соотношение вины и противоправности в гражданском праве//Правоведение. 1957. №1. С.65-76). Не имеет значения умышленно или по неосторожности были распространены оспариваемые сведения. В случае отсутствия противоправности деяния на редакцию СМИ может быть возложено обязательство опубликовать сообщение о решении суда, что не является видом ответственности (Воробьев А.В. Указ. раб. С.117).

В заключение следует сказать: несмотря на то, что сегодня в юридической науке и практике накоплен значительный опыт в рассмотрении дел, связанных с диффамацией, в правоприменении по-прежнему остаются проблемы. Справедливо отмечается, что такое положение связано «со сложностью законодательных конструкций составов преступлений <…>, а также с тем, что некоторые используемые там признаки носят оценочных характер» (Чередниченко Е.Е. Клевета и оскорбление: уголовно-правовой анализ. М., 2010. С.7).

Трудности возникают и в связи с тем, что диффамация связана с нарушением моральных норм, которые документально не закреплены (Костюк В.Д. Нематериальные блага. Защита чести, достоинства и деловой репутации. М., 2002. С.33).

Уже Х.Р. Кестлин отмечал, что «едва ли есть преступление, которое представляло бы такое трудности при юридическом изложении, как преступление против чести, ибо ни в каком другом не представляется столь трудным освободить юридические границы от нравственных, политических и юридических взглядов, от сословных мнений, от индивидуального чувства, от множества предрассудков» (цит. по: Духовский М.В. Понятие клеветы как преступления против чести частных лиц по русскому праву. Ярославль, 1873. С.7). Сказанное актуализирует проблемы оценки речевого произведения как носителя признаков объективной стороны деяния и использования специальных знаний лингвистики судебным экспертом.

2015 год.